Совершенное тело
Каждый является Буддой. У каждого есть совершенное тело. Если бы вы не могли сравнить свое тело с любым другим, чего бы вам не хватало? Без умственного сравнения никто не может быть слишком толстым или слишком худым. Это невозможно, это миф. Сравнение удерживает вас от осознания того, что есть. Вы могли бы весить пятьсот фунтов, вы могли бы умерать от рака, и все же у вас было бы совершенное тело, то, что вам нужно, чтобы быть именно тем, кто вы есть в этот момент.
Люди иногда используют Работу с мотивом исцеления своего тела. Они не понимают, что разумность - это лекарство, и это не зависит от тела. В конечном счете, тело этого не сделает. Это очень хорошая новость. Все кончено, забудь об этом, давай работать с причиной. Если бы эта история с телом была правдой, это означало бы, что ни один толстый человек никогда не сможет быть само-реализован, никто в инвалидном кресле, никто старый или больной, никто не красивый. Это исключило бы практически всю человеческую расу! Согласно этой теории, ни у кого из нас не было бы шанса на свободу. Люди думают, что им нужно сначала сделать свою жизнь совершенной, и тогда они будут в покое. Мы можем просто сделать это отсюда, сейчас?
Я предлагаю вам не делать работу с мотивом исцеления вашего тела. Делайте ее из любви к истине. Исцеляйте свой разум. Встречайте свои стрессовые мысли с пониманием. Вы можете потратить годы, питаясь правильно, тренируясь каждый день и приводя свое тело в оптимальную форму, а затем грузовик ударит вас на пешеходном переходе. Вы сможете быть счастливы прямо сейчас? — не завтра, не через десять минут? Я использую слово счастливый для обозначения естественного состояния покоя и ясности. Это то, что дает нам Работа.
Тела не жаждут, не хотят, не знают, не беспокоятся, не любят, не ненавидят, не голодают и не хотят пить. Тело отражает только то, к чему привязан ум. Нет никаких физических пристрастий, только умственные. Тело следует за умом; у него нет выбора. (На самом деле все это происходит одновременно, но пока мы живем в мире двойственности, можно говорить, что тело следует за умом).
Когда ум спокоен, он проецирует тело как совершенное, даже на пути в больницу в машине скорой помощи или в разгар сердечного приступа. Нет никакого страха перед тем, что может случиться. Страх невозможен для здорового ума. Он любит каждый момент того, что может быть его последним путешествием, идентифицированным как то или это, в машине скорой помощи или в одиночку. Он больше не воюет с реальностью.
Однажды в 1986 году, через несколько месяцев после моего опыта на чердаке реабилитационного центра, я сидела на диване, и когда я попыталась встать, я не смогла двинуться. Мои ноги были парализованы. Как будто они не имели ко мне никакого отношения. Я помню, как положила на них руки и заговорила с ними, как с дорогими старыми друзьями. "О, дорогие, - сказала я, - вы несли меня столько лет без всяких требований. Вам больше никогда не нужно двигаться ради меня. Никогда воообще." Я почувствовала невыразимую благодарность за то, что они привели меня так далеко. И я просто сидела рядом с ними и ждала, без каких-либо ожиданий, чтобы увидеть, что они будут делать. Примерно через сорок пять минут они вернулись к жизни на уровне, который я никогда не испытывала раньше. Они казались более сильными и жизненными, чем когда либо в детстве. Как будто они только что переродились в новой жизни — как будто любовь была настолько привлекательна, что они вышли за пределы самих себя, чтобы присоединиться к ней.
Ясный ум понимает, что тело не является личностью. Оно не может вызывать никаких проблем; отождествление ума с телом - вот что вызывает запутанность и страдание. Идентифицированный ум боится бестелесности. Он не знает, как быть бездомным, безсебя, очевидно потерянным навсегда. Он не осознал достаточно, чтобы отпустить, и когда у него появляется редкий момент без идентификации, он снова пугает себя ничтожностью и не знает, как вернуть свою свободу.
Работа - это один из способов, с которым ум может безопасно потерять свою хватку, когда он пробуждается к реальности. Ум ограничен, когда он думает, что тело, с которым он идентифицирован, является меньшим, чем совершенство. Он видит тело и понимает, что оно умирает, и паникует из-за своих мыслей о том, что было бы без какой-либо идентификации вообще. Он не понимает, что идентификация была ложной с самого начала. Как ум может быть телом? Как ум может жить или умереть? Пока он думает, что способен жить или умереть, он застрял в иллюзии.
Люди боятся умереть. Они думают, что не знают как. Но правда в том, что все знают, как умирать. Мы делаем это идеально каждую ночь нашей жизни. Когда вы измучены и знаете, что никогда больше не увидите дневного света, вы предпочитаете спать или бодрствовать? Бесспорно. Мы отправляемся на это уничтожение каждую ночь. А без сна мы не чувствуем себя хорошо; мы даже можем сойти с ума от недостатка сна. К чему мы просыпаемся? Разум. Разум пробуждается к разуму. Если мы любим то, что думаем, мы любим спать (ничто) так же сильно, как и бодрствовать (нечто).
Отождествление себя с телом, как с "вами" - это такое заблуждившееся состояние ума, что с ним приходит надменность. Если ум верит, что он то, чем он не является, тогда он должен воображать, что все, что он проецирует, реально. И в этой надменности он думает, что должен сохранить то, что никогда не может быть сохранено. Если бы у разума был выбор, зачем бы ему отождествляться с телом и жить под угрозой смерти? Разве он не хотел бы понять, как он без всякого отождествления, очевидно воскресает в радости своей бестелесности, бесконечного бытия?
Мое сердце, например, всегда совершенно, потому что я никогда не верю, что оно мое. Бьется ли оно сильно или впадает в забвение, оно такое, какое должно быть. Даже если бы у него был приступ, это было бы идеально для того момента. Если вы спорите с тем, что происходит, во время сердечного приступа, то вы будете проживать его в большом страхе. Но без истории, вы можете испытать сердечный приступ, пребывая в покое. Сердечный приступ может быть даже захватывающе интересным.
Сейчас 1999 год, и я еду домой на 35-ю улицу в Манхэттен-Бич из кофейни Пита. Радио играет музыку, которую я люблю, и когда я слушаю, боль пронзает мою грудь и руку. Это мучительно и волнующе одновременно. Я очарована. Движение на дороге очень интенсивное. Я ищу место для парковки, затем останавливаюсь. Я вижу все в замедленной съемке: небо, деревья, здания, мои руки на руле. Это прекрасный день. Так вот как она умирает? Это конец истории? Я не хочу пропустить ни одного момента из того, что могло бы стать финальной сценой. Небо, здания, асфальт, руки, руль, тишина. Какая благодать! И по мере того, как радость продолжает наполнять меня, боль начинает утихать. Она возвращается туда, откуда пришла, и я громко смеюсь над этим. Это так же хорошо, что история продолжается, как и заканчивается. Я люблю присутствовать достаточно, чтобы не упустить ни одного мгновения, ни одного вздоха этой прекрасной кажущейся жизни.
Из книги Байрон Кейти "Разум дома с самим собой"
Поделиться статьей: